В школе по географии я еле-еле натянул на четверку, да так с тех пор и не исправился – притом, что наша классная руководительница вела именно этот предмет. Татьяна Вадимовна, если вы это читаете – простите разгильдяя. Стыдно, но до начала этой экспедиции о существовании города под названием Среднеколымск я не имел ни малейшего представления.
Чтобы добраться до этого места, вам сначала нужно оказаться в Якутске (это относительно легко), потом загрузиться в маленький самолет (если повезет, это будет не Ан-24, а целый Bombardier) – и… Нет, не взять и долететь. Перелет занимает всего 1300 километров, но если не сесть на дозаправку примерно посередине – самолет просто не вернется обратно, потому что запаса топлива в Среднеколымске нет. И только потом, после пяти часов в кресле, вы наконец плюхнетесь на посадочную полосу, чтобы затормозить возле покосившегося деревянного здания. Которое сразу и зал ожидания, и диспетчерская вышка, и что там еще должно быть в аэропортах.
Интересное название – Среднеколымск. По логике, где-то дальше должен быть Так-себе-колымск, от которого уже рукой подать и до Просто-ужас-колымска. Кажется, нам еще повезло.
На самом деле, все примерно так и есть: согласно первоначальному плану, мы должны были лететь не в Якутию, а аж на Чукотку, в Певек! И уже оттуда, из самого северного города России, добираться до Якутска. Но стихия решила нас пощадить, навалив между Певеком и Билибино столько снега, что его никто в принципе не решился расчищать: в этом году дорогу замело насовсем. И даже отрезок севернее Среднеколымска, в сторону села Андрюшкино, к нашему прилету еще был закрыт. Календарь показывал вторую половину марта.
Только не подумайте, будто выражение «замело дорогу» в этих краях имеет то же значение, что и у нас. Строго говоря, никаких дорог тут нет вообще – а есть только зимники, которые тракторы пробивают прямо по поверхности бесчисленных озер и рек, и иногда по земле. Повезло с погодой – грузовики-эритроциты понесут жизнь по этим артериям уже в феврале. Не повезло – будет как сейчас: единственный сухопутный маршрут открылся всего на месяц, потому что уже с середины апреля ездить по льду смогут только те, кто заодно умеет ходить по воде. И до того, как зимник начнет вести прямиком в Рай, северяне должны получить продовольствие и топливо, технику и запчасти, одежду и медикаменты на год вперед.
Вам может показаться, что я драматизирую и нагоняю пафос – что ж, только отчасти. Безусловно, в каждом населенном пункте есть аэродром или хотя бы площадка для приземления вертолета: совсем без снабжения и связи с внешним миром местные не останутся даже при самых плохих раскладах. Но полагаться здесь принято только на собственные силы.
А как иначе, если на сотни километров вокруг – три с половиной тысячи жителей и огромное количество разного зверья, причем по большей части вовсе не травоядного? Зимой морозы доходят и до 50, и до 60 градусов, а летом попеременно донимают то комары, то мошка – настолько плотная, что в ней остается силуэт от проходящего человека. Даже если смотритель среднеколымского краеведческого музея немного приукрасил этот момент, суть дела он не исказил точно.
Да, в этом одноэтажном городе, словно прижавшемся к земле, чтобы спастись от холода и прочих невзгод, есть краеведческий музей! А еще школа, больница, несколько магазинов, дом культуры, гостиница и даже кафе, почему-то названное «Токио». Владелец построил его на деньги, вырученные от продажи «Гелика», на который он заработал в Якутске, а сейчас собирается расширять бизнес и открывать еще два заведения. Это кажется абсолютной дикостью – но если вдуматься, то не большей, чем сама идея жизни в этих местах.
А ведь люди тут жили и живут с незапамятных времен – и до сих пор будто в своем отдельном мире. Российская империя пришла сюда еще в XVII столетии, но нет лучшего изолирующего материала, чем гигантские пространства суровой природы: так, в пятидесятых годах прошлого века в Якутии вдруг нашлось племя юкагиров, которое слыхом не слыхивало ни о советской власти, ни о прогрессе вообще. Представляете, они жили практически первобытным строем – охотились, рыбачили и разводили оленей на той же самой планете, где люди уже придумывали Формулу-1 и рок-н-ролл! И да, в Африке и Южной Америке подобные случаи встречаются даже сегодня – но повод ли это не впечатлиться?
Это та самая Колыма, на которую ссылали неугодных сначала в царской, а потом и в Советской России. Люди попадали из столичной роскоши в место, которое не то что забыто богом – скорее, всевышний вообще не в курсе о его существовании. Многие дома стоят здесь еще с тех самых времен, хотя о лагерном прошлом не думаешь: что такое несколько десятков лет человеческих страданий перед вечностью холодной тундры?
Она ни на кого не держит зла, но если что – убьет без лишних сантиментов.
Поэтому и жизнь здесь совсем другая. Точнее, не сама жизнь, потому что при желании в Среднеколымске можно найти все атрибуты современного мира, кроме мобильного интернета и центральной канализации. А вот время течет иначе. Мудрее.
Что такое для вас «долго»? Час? День? Неделя? Это все пыль: один рейс на «Камазе» сюда из Магадана и обратно занимает месяц! Кому повезло – успевает сделать несколько ходок за сезон и неплохо на этом заработать. Дальнобойщик Валера, который пьет пиво за соседним столиком в кафе «Токио», рассказывает, что при совсем хороших раскладах в год можно поднять до трех миллионов рублей, примерно треть из которых потом уйдет на ремонт грузовика. «Здесь я деньги зарабатываю, а к вам, в Москву, тратить езжу. Говорите, неплохо получаю? Ну так ведь со смертью играю каждый день».
Это не бравада: подтверждение находится буквально в двадцати километрах от места, где мы сидим. В прошлом году чуть севернее Среднеколымска под лед разом провалились два трактора Komatsu общей стоимостью под миллион евро. Водитель одного из них спастись не успел, о чем нам абсолютно будничным голосом сообщают те, кто теперь эти тракторы достает – на озере которую неделю дежурит вахтовка с бригадой спецов.
Первым делом, нужно проморозить поверхность на полтора метра вниз, чтобы смог заехать и облокотиться автокран: для этого изо льда выпиливаются куски прямо до воды, потом морозу дают сделать свое дело, затем снова выпиливают лед, уже глубже, и так много раз – после чего получившийся котлован опять заливают водой.
Параллельно с этим идет работа и внизу: водолазы выкапывают технику из слоя ила и откручивают от нее все, что откручивается – на поверхность уже извлечены гусеницы и еще какие-то запчасти. Процесс растягивается на несколько месяцев (!), и не факт, что завершится до наступления тепла – тогда придется ждать следующего года.
Быстро в этих местах наступает только беда, а для всего остального требуются терпение, труд и невероятная сила воли.
Конечно же, мы – в одинаковых красных куртках и на восьми зализанных «Ленд Роверах» – тут выглядим максимально нелепо. Местные смотрят без злобы или зависти – скорее, со снисходительным интересом, как на залетных непутевых дурачков. Которыми мы, в сущности, и являемся. Но карикатурный вид никак не поможет отшутиться от предстоящего испытания – просто потому, что с шутками здесь в принципе туговато. Нам нужно преодолеть зимник от Среднеколымска до Якутска на абсолютно стандартных дизельных «Дискарях» – из доработок тут только одеяла на двигателях да металлическая защита днища – и, по возможности, избежать потерь. Две тысячи километров, на которые отведено пять ходовых дней.
Закономерное для асфальтового жителя: «Да чё там ехать-то?» улетучивается сразу же, как только выясняется, что зимник – это вовсе не прямая, проложенная трактором по азимуту. Казалось бы, нацелился один раз и прорубаешь, но вместо этого дорога непрерывно петляет во всех трех плоскостях – словно ее протаптывал тот самый шерстяной волчара из известного мема.
Вокруг – снег. Столько снега, что сознание поначалу просто отказывается это воспринимать, пытаясь утрамбовать это количество в понятные категории вроде «дофига и больше». Но это не дофига и даже не дофига-дофига – это настоящая белая Вселенная, которую человечество не сможет хоть сколько-нибудь изучить ни завтра, ни через сотню лет. И посреди этой бесконечности – восемь смешных серых точек, ползущих по вьющейся ниточке-тропинке.
Подъемы и спуски, слепые повороты, кочки, ямы, колеи, подбросы – вот они, настоящие русские горки! На второй час езды ты ощущаешь себя лягушкой, попавшей в кухонный комбайн, на четвертый начинаешь молить о пощаде, к окончанию восьмого – привыкаешь и получаешь удовольствие. Понимание, что сейчас находится под колесами – земля или вода – исчезает начисто, а голос инструктора в головной машине, информирующего по рации о каждом дефекте дороги, перестает бесить и превращается в реальную помощь. Потому что сохранять концентрацию в таких условиях непросто, а любая небрежность может закончиться в бруствере и надолго задержать колонну.
Каждый разъезд со встречным или попутным грузовиком – лотерея «застрянем или не застрянем»: мест, где могут поместиться две машины, на зимнике почти нет, и обеим сторонам приходится штурмовать сугробы. Периодически на дороге появляется наледь – места, где вода вскрыла лед, вышла на поверхность и снова замерзла. Выдержит или нет – никто не знает, поэтому на всякий случай такие места проезжаем с отстегнутыми ремнями: в панике о них влегкую можно забыть, а повторять из-за этого судьбу водителя Komatsu как-то не хочется.
Почему? Да потому что вот так помрешь – и не увидишь самую красоту!
Первый ездовой день оказался разминочным: 390-километровый отрезок от Среднеколымска до поселка Зырянка мы преодолели всего за 12 часов. Да-да, средняя скорость – как в московских пробках! Больше 35 километров в час выжать не получится, а умнее закладываться на тридцать ровно. Короткий сон в единственной местной гостинице, больше похожей на декорации к постапокалиптическому кино, подъем в пять утра – и снова в путь.
Заливая солярку по 62 рубля за литр на винтажной АЗС, успеваем посмотреть на Зырянку в рассветных лучах, понять, что она от Среднеколымска не отличается абсолютно ничем, двинуться дальше и… Сразу же застрять! За ночь на дороге образовались снежные переметы глубиной по колено, и головной Discovery, несмотря на задранную до предела пневмоподвеску, надежно садится на пузо.
Бортовой термометр не показывает вообще ничего – значит, на улице холоднее 40 градусов. Ветер хлещет по лицу обжигающими снежными плетьми, ресницы мгновенно обмерзают, но наслаждаться собственным героизмом некогда: надо раскапывать дорогу, цеплять тросы, вызволять машину, пробивать путь дальше, снова копать, цеплять и вызволять… И только потом, когда переметы оказываются позади, приходит понимание: как же хорошо, что нас много. Знаете первое правило экстремала? Вовремя заметить, когда заканчивается экстрим и начинается п#%№@. Так вот, в одиночку здесь он начался бы сразу же.
Но стоило ночи окончательно отступить, как ветер стих, небо очистилось – и перед нами открылась картина, которая стоила бы и вдесятеро больших усилий. Мы едем чрез хребет Черского: гигантский лист бумаги, на котором природа оставила послание вязью бесконечных рек, понаставила клякс-озер, смяла – но в последний момент передумала, немного расправила и положила на стол Восточной Сибири. Это трудно объяснить словами, но перед таким величием цепенеешь, лишаешься дара речи и очень четко понимаешь, насколько, в сущности, мал человек.
500 километров пути мы преодолеваем за удачные 15 часов – и, добравшись до конца зимника, делаем короткую остановку, чтобы долить топливо из канистр, потому что ни одной АЗС за все это время встречено не было. Уже стемнело, и я пользуюсь моментом, чтобы обернуться назад и поблагодарить Якутию – за то, что разрешила собой полюбоваться и отпустила, не попросив за это ничего взамен. Если бы мы все-таки стартовали из Певека, такой дороги было бы еще полторы тысячи километров – и кто знает, что могло там произойти?
Дальше проще: пыльная грунтовка стационарной трассы «Колыма» проведет нас через Усть-Неру – то самое место, где самолет садился на дозаправку – в уже цивилизованную Хандыгу с летающим 3G. Если бы мы начинали путешествие именно отсюда, я бы взахлеб рассказывал о коварном, но живописном серпантине, который вьется среди по-северному суровых гор. О коварных перевалах, где лоб в лоб тебе может вылететь бензовоз и заставить съехать в кювет половину колонны.
О скальных обрывах, на дне которых валяется пугающе много остовов машин, о брутальных полноприводных «Камазах», каких не встретишь в мегаполисе, и о снеге на обочинах – черном от пыли и угля, твердом на вид, но предательски мягком, если на него ступить колесом. Но после зимника эти места уже настолько живые, что теряется чувство остроты – ведь homo sapiens там не выглядит настолько чужеродным. Якутск покажется чем-то вроде Лас-Вегаса – так много в нем жизни – а еще через сутки в кипящей Москве не сразу узнается родной дом.
Мы покрыли гордые Альпы дорогами, подъемниками и горнолыжными склонами, прокопали тоннель под Ла-Маншем, запустили машину к Марсу – но там, на зимнике, ты чувствуешь себя пассажиром крохотного кораблика, проходящего над Марианской впадиной: главное, не вглядываться в бездну слишком долго. Человечество покорило Землю? Не смешите, нам просто разрешили до поры до времени на ней погостить. И об этом неплохо бы вспоминать как можно чаще. m
Иллюстрации: Land Rover, Михаил Конончук
